В предыдущем посте, который, видимо, не удался из-за особой мрачности темы, тоже говорилось о доброте. В упоминаемой там книге Эмиля Ажара «Страхи царя Соломона» главный герой-85 летний старик, делает добро людям, пожилым людям, у него своя фирма альтруистов-добряков, которые выслушивают по телефону многочиленные беды подростков и помогают несчатным старушкам. Но, да черт с ним, с Ажаром, здесь мы его упомянули для того, чтобы сравнить, какая бывает доброта. Французская доброта Соломона не имеет ничего общего с добротой учительницы французского из повести Распутина. Как здорово все запуталось- распуталось, а? А ведь, упоминула об этом только из-за неудовлетворенного самолюбия, а тут так здорово совпало: французы и там и здесь...

Так вот, Соломон был добр для себя, как, впрочем, и большинство людей.

«Этот старый дурак хочет, чтобы его любили.» (Ажар. «Страхи царя Соломона»)

Доброта, как повод гордиться собой: «Вот я какой. Ай, да я!»  Доброта, как повод показать несправедливость мира: «Я для него столько сделал, а он.» и т.д.

А вот когда мне показывают такого чистого и бескорыстного человека, как Лидия Михайловна, я внутренне сжимаюсь и думаю: «А бывает ли такая молчаливая доброта?» Чувствуешь собственную несовершенность и какую-то замутненность души: какой смысл в доброте, которую, может и не поймут и не оценят? И сразу пытаешься вспомнить свои добрые дела, а на ум только луковка Грушеньки и приходит, которая не выдержит всего недоброго или равнодушного.

Их мысли так безжизненны, что это временами напоминает доброту. Довлатов.

Нет, литература все же должна нам показывать идеальных людей, чтобы захотелось и самому дотянуться до них...

Ведь могла же она все объяснить директору? Но тогда бы и весь ее добрый замысел распался.

Очень я задумалась.

Пойду делать добро. Ой, нет, не так...

В общем, если услышите про какие-нибудь необыкновеные добрые дела, то знайте: это не я.

Закладка.